Бухта влюбленных - Страница 9

Обняв племянника, Эдвина окинула его с головы до ног критическим взглядом.

– Похудел, – отметила она, – и стал похож на черта с этим шрамом. Где заработал?

Росс присел к тетке на постель, но рассказал ей не больше, чем Диане и Ферн. Похоже, он вовсе не собирался распространяться о себе, и очень скоро тетка уже сама вовсю рассказывала ему о своей язве, о Дженифер и об их общих знакомых.

– Дженни должна устроить вечеринку в честь твоего приезда, и мы позовем их всех, – заключила Эдвина и прибавила: – Ларейн по-прежнему часто бывает у нас.

На мгновение дым сигары закрыл от нее глаза Росса.

– Странно, что она не вышла замуж, – наконец проговорил он. – Она всегда была так очаровательна.

– А может, ты вернулся как раз для того, чтобы жениться на ней? – Эдвина взяла с тарелки сухой хлебец и откусила кусочек. Росс наблюдал за ней с загадочной улыбкой.

– Тетя, я не собираюсь жениться. Особенно на такой эгоистичной женщине, как Ларейн.

– А когда-то ты буквально сходил от нее с ума.

– Тогда я был мальчишка, а теперь мужчина.

– Значит, можно считать, что это твой ответ на вопрос?

– Думаю, да. Мальчишкам нравится то, что блестит и ослепляет. Кусочки кварца, найденные на пляже в песке, радуга и золотые рыбки в аквариуме, черные, как вороново крыло, волосы с отливом… Но когда мальчишки вырастают, они начинают понимать, что кварц был вовсе не пиратским золотом, да и радугой их уже не удивишь.

– Ну ладно, ладно, хватит обволакивать меня словами! – расшумелась Эдвина. – Тогда скажи, зачем ты вернулся?

– Я написал книгу и приехал издать ее. Выход книги предполагается в августе. Такой ответ тебя устроит?

– Не совсем, хотя это уже интересно. Интересно, например, как ты нашел время? Ведь вы, журналисты-международники, никогда не сидите на месте, мотаетесь по всему земному шару.

Росс подошел к открытому окну и аккуратно стряхнул пепел с сигары, потом сказал:

– Время я нашел, когда лежал в больнице.

Со своей кровати Эдвина хмуро разглядывала его; она слышала, как он усмехнулся про себя, глянув вниз, во дворик.

– Лежать в больнице – разве это смешно? – сухо спросила Эдвина.

Росс обернулся к тетке:

– Нет, просто я наблюдал, как Диана и твоя симпатичная сиделка играют внизу с черным пудельком. Надо полагать, любимец Дженифер? Она всегда питала слабость к этим нелепым длинноногим созданиям.

Он снова пытался отвести разговор от себя, но на этот раз Эдвина ему этого не позволила.

– И как долго ты лежал в больнице? – поинтересовалась она.

– О-о… целых семь недель! – Росс пожал плечами. – Только Дженифер не говори, а то начнет меня пытать.

– И где лежал? На Ближнем Востоке?

– Нет, в Англии. В больнице «Аткинсон Морли» в Уимблдоне.

– Так ты перенес нейрохирургическую операцию?! – воскликнула Эдвина.

Росс нехотя кивнул и коснулся рукой изуродованного шрамом виска.

– Да, все началось месяца три назад, но тогда я не придал этому особого значения – надеялся, что боли и головокружения сами пройдут. Но однажды я потерял сознание на завтраке для прессы, а очнулся уже в больнице. Там мне просветили голову рентгеном и обнаружили в черепе трещину, вот и отправили на операцию в «Аткинсон Морли». Теперь у меня все в порядке. Надо постучать по деревяшке… – И он трижды постучал о дубовую оконную раму, потом, хитро улыбнувшись, направился к двери. – А насчет вечеринки в честь моего приезда – это просто отличная идея. Тысячу лет не видел я всю компанию. Да, тетя, кстати, не забудь пригласить на вечеринку свою маленькую сиделку.

– Мне всегда казалось, что у нас в доме демократия, – заметила ему в ответ Эдвина и, волнуясь за него даже больше, чем могла бы в этом признаться, прибавила: – Росс, ты действительно здоров? Ты ничего не скрываешь от меня?

– Ну конечно здоров, если не считать периодических головных болей. Хирург, лечивший меня, – Эксел Райт, – предупредил, что они могут возобновляться время от времени. Ну а теперь я собираюсь прокатиться в Голливуд и попробовать похитить Дженни – хочу пообедать с ней в «Медной кастрюле». Пока, тетя!

Когда дверь за ним закрылась, Эдвина нахмурилась. Мальчик – а она до сих пор считала Росса мальчиком, несмотря на его тридцать два года, – сильно изменился. Шесть лет назад он покинул Америку беспокойным, взрывным молодым чертякой, а вернулся невозмутимым взрослым мужчиной с непроницаемым выражением глаз, что было так не похоже на него, что Эдвина всерьез забеспокоилась.

В тот же день посыльный принес в особняк огромную коробку белых, розовых и пурпурных гвоздик, уложенных на подстилку из папоротника.

– Цветы для мисс Хэтерли, – сказал посыльный горничной, вышедшей открыть ему.

Горничная отнесла цветы в комнату Ферн. Девушка поначалу приняла их с изумлением, но, когда она прочла имя на карточке, к изумлению прибавились еще раздражение и гнев. Цветы прислал Кертис Уэйни, и в прилагавшейся записке он приносил ей самые глубокие извинения за свое вчерашнее поведение. Он просил у нее прощения и выражал надежду, что Ферн позволит ему загладить вину, согласившись пойти с ним куда-нибудь еще в другой раз. Кертис сообщал также, что собирается устроить танцевальный вечер на «Серебристом мотыльке» и хотел бы пригласить на этот вечер Ферн вместе с Дианой и Джефом Лейном.

Скомкав записку, Ферн решила никогда больше никуда с ним не ходить, в том числе и на танцевальный вечер на его яхте. Но гвоздики были так прекрасны, что Ферн, схватив их, побежала на кухню, чтобы попросить у Делилы пару ваз. На кухне она, к своему удивлению, увидела Росса Кингдома – он сидел в уголке за столом, лакомясь зеленым горошком, который Делила очищала от стручков, и делился со старой негритянкой воспоминаниями о детстве, проведенном в этом доме.